Узнав, что он ВИЧ-инфицирован, 38-летний Дмитрий из Черкасс смог преодолеть 15-летнюю зависимость, женился и растит здоровую дочь
Сейчас Дмитрий как страшный сон вспоминает жизнь, которую он вел раньше. Эйфория от наркотиков очень быстро сменилась жесткой зависимостью.
— Я понимал, что наркотики разрушают меня изнутри, — вспоминает Дмитрий Андрейченко. — Страшна была даже не физическая зависимость, а психологическая, когда в голове крутится мысль: «Ты можешь избавиться от боли в любой момент — просто уколись». Мне нужно было получать один грамм героина в день. Это очень много. Я ложился спать, спрятав шприц под подушку, чтобы, проснувшись утром, тут же ввести себе очередную порцию наркотика. Если несколько дней не делал укол, появлялись судороги, озноб. Это состояние можно сравнить с тем, которое человек испытывает при сильной простуде — температура под сорок, ломота во всем теле, тошнит, — только в десятки раз сильнее. Понимал, что нужно завязывать, но не мог. Во время ломки был готов на любой поступок. Выносил из квартиры все, что имело хоть какую-то ценность, крал у бабушки и дедушки пенсию.
Я не контролировал себя, хотелось только уколоться. Чтобы добыть деньги на новую дозу, начал обманывать людей и воровать в офисах, из-за чего вскоре оказался в тюрьме. Именно там, в черкасской исправительной колонии, узнал о своем статусе. Врач вызвал меня к себе в кабинет и сказал: «У тебя ВИЧ. Иди в барак. Только не вздумай там вешаться!» На тот момент о СПИДе я знал, что это чума ХХ века и люди с таким диагнозом быстро погибают. Не впасть в депрессию помогла литература, а именно журналы, издаваемые Всеукраинской сетью людей, живущих с ВИЧ-СПИДом. Особенно меня потрясли истории, в которых бывшие наркоманы рассказывали о своей новой жизни без зависимости. Это вдохновляло и вселяло веру, что я тоже смогу все начать с нуля.
Выйдя из тюрьмы и пройдя лечение в реабилитационном центре, Дмитрий стал активистом Всеукраинской сети людей, которые живут с ВИЧ-СПИДом. В 2010 году его избрали региональным представителем черкасского областного отделения сети. Именно там мужчина познакомился со своей будущей женой Юлией. Их дочурке Сонечке сейчас полтора года.
— Моя жизнь кардинально изменилась, стала намного интересней, — говорит Дмитрий. — Я осуществил свою давнюю мечту — прыгнул с парашютом, а недавно увлекся джампингом (прыжки на резиновом канате с высоты). ВИЧ-инфицированных принято представлять несчастными, но я чувствую себя счастливее многих абсолютно здоровых людей. У меня есть любимая жена, чудесная дочурка, которая совершенно здорова, много понимающих меня друзей.

«Ребята-наркоманы скрывают свои руки под одеждой: кожа на них воспалена, трескается, кровоточит»

Дмитрий рос в интеллигентной учительской семье. Когда мальчику исполнилось три года, родители развелись, и его воспитывали мама с бабушкой, дедушка и дядя.
— Учеба мне всегда давалась легко, только с поведением были проблемы, — вспоминает Дмитрий Андрейченко. — Стремился быть не хуже других, не хотел, чтобы одноклассники считали меня маминым сынком. Первый раз попробовал наркотики в девятом классе, в компании друзей постарше. Тогда это было модно. Когда вокруг тебя все так делают, кажется, что бояться нечего. Вначале просто курил марихуану, а со временем стал вводить наркотики внутривенно. После девятого класса поступил в техникум. Первое время мы с однокурсниками обсуждали книги, журналы, ходили в кино, слушали музыку. Но вскоре все изменилось. Музыка стала лишь фоном, а разговоры были только о наркотиках.
Родные догадывались, что я что-то употребляю, но вряд ли понимали, что именно. На втором курсе я забросил учебу. Чтобы были деньги на очередную дозу, поехал на заработки в Россию, где жил отец. Компания друзей резко поменялась. Теперь это были не студенты, а наркоманы со стажем, отсидевшие несколько сроков. И все понеслось как снежный ком. Проще всего было достать героин. Очень многие подростки, которым родители давали деньги на школьный обед, вместо еды покупали себе очередную дозу. Были целые районы, где собиралась молодежь, чтобы уколоться. Зимой все прятались по подъездам жилых домов. Практически на каждом лестничном пролете можно было увидеть валявшиеся пустые бутылки от спиртных напитков, шприцы… С работой в России ничего не вышло, и через год я вернулся в Украину.

— Вводя себе очередную дозу, не задумывался, что однажды она может стать для тебя последней?

— Под действием наркотиков я не чувствовал страха, хотя здоровье все чаще давало сбои. Я видел, как умирали от передозировок мои знакомые и друзья. У кого-то выпали зубы, многие прятали свои руки и ноги под одеждой, чтобы не привлекать к себе внимания, так как кожа постоянно воспалялась, трескалась, кровоточила. Я сильно изменился. Выглядел намного старше своих лет, стал худым, как скелет, кожа пожухла. Да еще вдобавок у меня были постоянные депрессии, галлюцинации, навязчивые идеи и мания преследования. По ночам я мучился от бессонницы или же, наоборот, мог проспать двое суток подряд. Если я день не кололся, то все тело начинало выкручивать, суставы ныли от невыносимой боли. И я вводил очередную дозу, обещая себе бросить завтра. И так день за днем, месяц за месяцем.
Смешивая наркотики с алкоголем, несколько раз был на грани жизни и смерти. Меня не пугало то, что однажды просто могу не проснуться. Видимо, уже был к этому готов. В память врезались слова бабушки: «Внучек, надо тебе к осени теплую курточку и ботиночки купить». А я лишь посмотрел на нее недоуменно и ответил: «Ба, какие ботинки? Меня к осени может уже и не быть». Страшно то, что, когда я это произносил, у меня в душе ничего даже не шевельнулось. Конечно, родные пытались за меня бороться, но ни слезы и мольбы мамы, ни угрозы дедушки и дяди на меня не действовали. Внезапно в больницу попал дедушка, у которого обнаружили рак. Я успел с ним поговорить по душам, попросить прощения. Если бы этого не сделал, корил бы себя всю оставшуюся жизнь.

— Где ты доставал деньги на наркотики?

— Стал воровать, хотя раньше даже в страшном сне представить себе не мог, что буду вором. Начал обманывать родных и близких, выносить из дома вещи и ценности. Денег постоянно не хватало, приходилось как-то выкручиваться, и я принялся «чистить» квартиры, офисы. Боялся, что не смогу достать дозу и почувствую ломку. Все остальное было неважно. Сейчас я даже рад, что во время очередной кражи меня взяли с поличным и посадили в тюрьму. Именно в черкасской исправительной колонии я узнал, что ВИЧ-инфицирован. Начал много читать и понял: всему виной — мой эгоизм, а дальнейшая жизнь зависит от меня. Чтобы достичь чего-то, нужно ломать себя. Прямо сейчас, а не с понедельника и не в следующем месяце. Я разозлился на себя, и это сработало.

«Чтобы дочурка родилась здоровой, мы с супругом ежедневно принимали специальные препараты»

Выйдя из тюрьмы, Дмитрий решил пройти лечение в реабилитационном центре, где познакомился с волонтерами из Всеукраинской сети людей, живущих с ВИЧ. Эту общественную организацию создали ВИЧ-позитивные люди для того, чтобы поддерживать друг друга, защищать свои права, сделать доступной антиретровирусную терапию и диагностику.
— Я узнал, что многие живут с таким статусом десять, а некоторые даже 15 лет, — говорит Дмитрий. — Начал работать в этой организации волонтером, а вскоре стал социальным работником и региональным представителем черкасского областного отделения сети. Кому-то ВИЧ кажется приговором, но для меня болезнь послужила серьезной встряской, заставила изменить свою жизнь. Из моих знакомых я один отказался от наркотиков раз и навсегда, порвал со своим окружением.
С будущей супругой Юлей Дмитрий познакомился тоже в реабилитационном центре.

— Поначалу мы просто дружили, а потом поняли, что любим друг друга, и расписались, — говорит Юлия Андрейченко. — Мы мечтали о малыше, даже думали усыновить ВИЧ-позитивного кроху из приюта. Когда я узнала, что ношу под сердцем ребенка, заплакала от счастья. Правда, врачи поначалу отговаривали рожать из-за того, что у меня туберкулез костей таза. Медики боялись развития осложнений во время беременности. К счастью, все обошлось. Сейчас дочурке полтора годика. Она очень шустрая, всем интересуется, любит играть в мяч, кататься с горки. Дома Сонечка постоянно что-то щебечет и даже подпевает за мной несложные мелодии. Я благодарна Богу за этот маленький комочек счастья. Чтобы дочурка родилась здоровенькой, мы с супругом ежедневно принимали специальные препараты, постоянно молились, ходили в церковь.
В организме каждого человека есть особые клетки (СD-4), которые сражаются с вирусами. В миллилитре крови здорового человека насчитывается от 500 до 1000 таких иммунных клеток. Вирус иммунодефицита их убивает. Как только у мужчины или женщины, живущих с ВИЧ, уровень СD-4 падает до 350 клеток, им пора начинать антиретровирусную терапию. Перед этим обязательно проводится полное обследование. ВИЧ-позитивные люди, которые принимают антиретровирусную терапию, включающую в себя три препарата, живут так же долго, как и здоровые. Дмитрий лечится уже четвертый год.
— Каждые полгода я сдаю анализы, — поясняет собеседник. — Сейчас у меня уже 370 клеток CD-4, а до терапии было меньше 100. Главное — не нарушать схему приема: три таблетки утром, две — вечером. И очень важно, чтобы препараты всегда были в наличии. Если лечение прервать, вирус иммунодефицита становится нечувствительным к медикаментам. К сожалению, в Украине складывается печальная ситуация. Еще в январе этого года должны были пройти тендеры по закупке лекарств антиретровирусной терапии для 22 тысяч пациентов. Но торги состоялись только в конце лета, а значит, медикаменты появятся в центрах СПИДа не раньше октября. Моя лечащая врач предупредила, что в этом месяце запасы препаратов закончатся и лечение придется прервать. Такая ситуация не только в областных или районных центрах, но и в Киеве.
— За последние три месяца из Киевского городского центра СПИДа уволились два врача-инфекциониста, — говорит исполнительный директор Киевского городского отделения Всеукраинской сети людей, живущих с ВИЧ-СПИДом Лада Буллах. — Это мои подруги, которые написали заявление на увольнение, поскольку уже не могли видеть, как молодые люди погибают из-за нехватки нужных препаратов. Ведь эти парни и девушки умерли не потому, что болели неизлечимым недугом, а потому, что их не лечили. Чтобы хоть как-то справиться с ситуацией, препараты из одного региона, где они еще есть, пересылаются в другой, где уже заканчиваются. Может, хоть так удастся продержаться до того дня, когда лекарства поступят в больницы.

«Страшна не так ВИЧ-инфекция, как злоба, агрессия и равнодушие людей»

Согласно официальной статистике, ежедневно в нашей стране инфицируются как минимум 65 человек. Как отмечают специалисты, сегодня в Украине лечение получают свыше 25 тысяч пациентов. Еще восемь тысяч триста больных стоят в очереди за назначением препаратов. Они ждут помощи уже много месяцев. Дождутся не все…
— Мы надеемся, что премьер-министр выполнит поручение Президента Украины остановить эпидемию распространения ВИЧ/СПИДа и обеспечить стопроцентное финансирование лекарств для ВИЧ-положительных людей, — говорит директор департамента коммуникации, политики и адвокации Всеукраинской сети людей, живущих с ВИЧ-СПИДом, Дмитрий Шерембей. — Иначе Украина пойдет по пути африканских стран. Я был в одном из городов Южно-Африканской Республики, где каждый второй ребенок рождается с ВИЧ-инфекцией, и мамы отказываются от таких малышей, потому что знают: они не доживут и до пяти лет. СПИД уже давно перестал быть проблемой только инъекционных наркоманов. Сегодня в Украине 51 процент инфицированных заражаются половым путем. И лишь каждый третий знает о своем статусе. Остальные продолжают вести свободный образ жизни и тем самым представляют опасность для других. Это одна из главных причин распространения эпидемии.
Сейчас, обращаясь в лечебные учреждения, Дмитрий Андрейченко открыто говорит о своей болезни, хотя иногда еще сталкивается с непониманием и настороженностью со стороны медперсонала.
— Буквально неделю назад я приехал к знакомым в Киев, — рассказывает Дмитрий. — Ударил дверью пальцы на ноге. Пульсирующая боль долго не проходила, поэтому поехал в больницу, чтобы проконсультироваться у травматолога. Естественно, предупредил доктора: у меня ВИЧ. Но врач занервничал и, сославшись на занятость, попросил меня покинуть кабинет. То есть, если признаешься в том, что болен, рискуешь не получить лечения. Таких случаев очень много. Один мой знакомый поступил в больницу по «скорой» с аппендицитом, и несколько хирургов отказались его оперировать, узнав о статусе. А ведь это тоже проявление дискриминации.
Доказано, что иммунодефицит может возникнуть и при других заболеваниях, например, у онкологических больных. По опыту знаю, что гораздо опаснее для окружающих больной туберкулезом, так как этот недуг передается воздушно-капельным путем. Страшна не так ВИЧ-инфекция, как злоба, агрессия и равнодушие людей. Я живу со своим диагнозом уже семь лет: занимаюсь спортом, веду здоровый образ жизни и при этом принимаю необходимые препараты и витамины. Уверен, что еще буду нянчить своих внуков. Я доживу до этого момента!